Если бы я был Бог, я бы всё время ржал. (с)
Глава 2
Вечеринка для двоих
Джиён вертится на стуле не потому, что ему скучно, просто так легче думать. Импровизированная карусель делает его центром мира, который в данный момент вращается вокруг него со скоростью кожаного кресла с высокой спинкой. Мелодия в голове звучит неясно и очень тихо. Джиён пытается расслушать её, но ничего не выходит, все срывается на быстрое клац-клац под пальцами Ёнбэ. Ассистент Тон зависает в переписке с капризной актрисой второго плана дорамы «Эра», над музыкой для которой они сейчас работают.
Джиён резко тормозит, и шумно выдыхает. Он идет к кофе-машине и нажимает на кнопку «экспрессо». Электрическое чудо жужжит, охотно выпрыскивая темно-коричневую жидкость в кружку.
Тон Ёнбэ — давний друг. Давний очень хороший друг, который неожиданно решил озадачиться личной жизнью и найти себе девушку. Выбор пал на Но Джухи двадцати двух лет, роль в «Эре» для неё первая, до этого лишь непримечательные рекламные ролики. Никто не знает, как они познакомились, ведь Ёнбэ практически не покидает студию производственной компании, но сейчас они состоят в ужасной романтической переписке, от которой у Джиёна все слипается.
Кофе в кружке нервно вздрагивает в руке, когда мелодя телефонного звонка заполняет комнату до краев, а затем резко прекращается. На экране на долю секунды высветилось «Чхве Сынхён» и тут же пропало.
Джиён перезванивает, натыкаясь на вежливо-прохладное:
— Извини, я ошибся номером. Хорошего дня, — и вызов снова завершен.
Сегодня утром Чхве Сынхён попросил его номер телефона, а потом поправил воротник белой рубашки, и застегнул последнюю пуговичку прямо перед его носом. Не идеально выглаженная рубашка спряталась под пиджаком из толстой ткани серого цвета с вкраплениями из черных ниток. Обычно Джиёна раздражают такие вот неидеальные мелочи и, будь он с Сынхёном близок, то уже заставил бы снять и перегладить. Будь он по настоящему близок, Джиён бы даже простил немытую посуду в раковине и смешные панды на пижамных штанах, простил бы геноцид и третью мировую войну, сними только Чхве Сынхён рубашку, чтобы стать ближе…
— Кто? — интересовало ли Ёнбэ по-настоящему, кто звонил? Скорее всего, нет. Вопрос прозвучал на автомате. Просто он из тех людей, которые всегда спрашивают, кто звонит, и тут ничего не поделать.
— Мой сосед.
— Мм, — Ёнбэ отрывается от ноутбука и задумчиво барабанит пальцами по столу. — Что хотел?
Джиён смотрит на друга:
— Ничего. Ошибся номером.
— Джухи прислала фото, глянь.
Для Ёнбэ мир теперь вращается вокруг Но Джухи. Почти все разговоры заканчиваются и начинаются с её имени. Джиён мечтает, чтобы они как можно скорее переспали, и влюбленность Ёнбэ скатилась на бытовой уровень, который в последствие либо лопнет мыльным пузырем, либо заставит внести её имя в семейный реестр Тонов. А пока любое упоминание имени девушки его раздражает.
— Мм, — теперь очередь Джиёна промычать и сделать вид, что он заинтересован. — Мой сосед красивый не гей, — зачем-то добавляет он и делает глоток горячего кофе.
— Повезло тебе.
Сарказм? Или Ёнбэ просто увлекся рассматриванием девушки на фотографии, в которой Джиён не видит ничего особенного, остается не понятно. Телефон снова звонит, на сей раз это босс, который в своей неповторимой манере говорит:
— Ким Сухён написал нам OST, будь добр вставь его в нужное место.
— Я бы вставил его в жопу Ким Сухёна…
Босс на другом конце тяжело выдыхает.
— То есть вставим в превью к следующему эпизоду, — поправляется Джиён.
***
До дома получается добраться только в десять. Сынхён встречает его в тех же самых штанах с крошечными пандами, а еще с жутким запахом перегара, который ударяет в нос Джиёну сразу же, как только он переступает порог. Вонь, как невидимая ревнивая подружка Сынхёна, со всей силой молотит Джиёна по лицу, словно знает о его тайных желаниях, которые не давали уснуть до самого утра. Он всю ночь проворочался, пока не забрался под резинку собственных трусов, только после этого смог заснуть, почувствовать, что сон наконец-то нашел нужную дорогу.
— Какой повод? — весело спрашивает Джиён, на автомате прикрывая нос.
Обычно в историях, которые пишут девочки про мальчиков, вот такого состояния хотя бы у одного, хватает, чтобы все в итоге закончилось сексом. Джиён абсолютно не против. Он улыбается собственным мыслям, что скачут в голове укуренными зайчиками и трясут толстыми попами.
— Просто я зашел в винный отдел и купил бутылочку в подарок, но на праздник не пошел…
— Ясно, — Джиёну мало что ясно, кроме того, что Сынхён явно выпил не одну бутылочку до его прихода, а на столике в гостиной стоит еще одна открытая.
— Как на счет выпить со мной?
— Я не против.
Выпить — для Джиёна это пропустить пару бокальчиков, а после он расслабленно устроится на диване с ногами и начнет вести беседы за жизнь. Для Сынхёна выпить явно состоит из нормы Джиёна помноженной на бесконечность. Сосед хорошо натренирован в этом вопросе и Квон задается невольным «а не работает ли он дегустатором?».
Чхве Сынхён вливает в себя красную жидкость в возможной надежде напиться. Он опрокидывает бокалы с вином один за другим, в то самое время, как Джиён неспешно потягивает свой, от которого и так уже голова захмелела. Голос Кан Дэсона мерещиться откуда-то сверху, и он четко говорит: «даже не думай, если не хочешь обратно в сауну к аджумам».
Жарко. Волосы липнут к шее, а на лбу выступает испарина, и Джиён смахивает её рукой, смущенно улыбаясь.
— Значит, ты работаешь дизайнером интерьеров и у тебя собственная студия?
Сынхён кивает.
— Ты, наверное, очень хорошо зарабатываешь, так зачем снимать квартиру напополам?
Джиён всегда был любопытным. Он с интересом оглядывает соседа с головы до ног, еще раз отмечая про себя, что тот до отвратительно в его вкусе и наверняка хорошо выглядит без одежды.
— Мы только выбрались из долговой ямы, — Сынхён пожимает плечами. — Несмотря на то, что я директор собственной студии, кроме приставки к моему имени при обращении это мне мало что пока дает.
— Директор Чхве, — Джиён словно пробует языком на вкус, перекатывая буквы во рту. — Мне нравится, как звучит.
«Директор Чхве, пожалуйста…». Тысяча вариантов для какого-нибудь порно фильма.
Джиён впивается пальцами в ножку бокала.
Сынхён его ни о чем не расспрашивает, только изредка задает ответные вопросы, словно из уважения. А когда последняя бутылка оказывается пуста, то Джиён уже знает о своем соседе, что он безумно сексуальный директор, что закончил Сеульский университет, что у него есть старшая сестра и в младших классах он постоянно падал на колени, а в старших прогуливал школу. Он пару лет проработал помощником какого-то знаменитого дизайнера, а потом плюнул и открыл свое дело. Ему нравится рэп, что не исключает любовь к классической музыке, а так же андеграундному року. Любит читать, практически не умеет готовить и хотел бы жить с мамой.
Еще Джиён знает, что он хочет снять с Сынхёна одежду, и что когда на щеках директора Чхве появляются ямочки, то у звукорежиссера Квона по всему телу начинает бегать стадо мурашек, которое, в конечном итоге, весело скатывается по позвоночнику прямиком вниз, радостно выкрикивая «яху!».
Сынхён зачем-то наклоняется к Джиёну. И тот замирает.
Остается лишь судорожно втянуть больше воздуха в легкие и вытаращиться на соседа, а еще надеяться на то, что сердце не выпрыгнет из груди через открытый рот. Поэтому рот лучше всего закрыть.
Джиён сглатывает.
Он плохо понимает к чему этот момент необоснованной близости, и хорошо понимает, к чему он может привести, если его сосед сейчас не скажет или сделает что-нибудь логичное и не такое пугающее, как в собственных мыслях. Тошнота со вкусом вареных яиц подкатывает к горлу.
Секунда превращается в бесконечность. Джиёна обдает жаром, он втягивает носом сладковатый аромат парфюма Сынхёна и заходится в кашле, когда время снова набирает ход.
Сосед касается кончиками пальцев воротника рубашки Джиёна и поправляет.
Джиён не уверен стоит ли ему вздохнуть с облегчением или разочарованно выдохнуть. Зато выдыхает Сынхён. Он встает с дивана и пятерней ерошит темные волосы:
— Проклятье, когда меня перестал брать алкоголь…
Джиён криво улыбается и сообщает, что алкоголь за то взял его и, судя по всему, штурмом, потому что он сейчас собирается отрубиться.
***
Утро застает Джиёна врасплох ненавистной трелью будильника, прежде чем отключить его, приходится найти телефон и, щурясь, навести фокус на значок «выключить», а потом попасть еще по нему пальцем. В итоге, Джиён в одних трусах оказывается у окна, на подоконнике которого одиноко лежат джинсы, а в заднем кармане — ненавистный сотовый.
Из вчерашнего вечера он помнит лишь начало и то, как Сынхён вроде бы схватил его за плечи, и потянул на себя. А дальше темнота, за которой может быть все, что угодно.
Хуже всего то, что «все что угодно» мог выкинуть и он сам. Например, полезть с поцелуями и бесхитростными предложениями на подобии заняться сексом прямо на диване. Он бы действительно мог так поступить, потому что Чхве Сынхён вызывал в нём то самое, что отвечало за инстинкт размножения и не важно, что на самом деле физически это не возможно в отношении двух людей одного пола. Это совершенно не мешало Джиёну хотеть Сынхёна с той самой секунды, как он увидел его.
В трезвом состоянии он, безусловно, понимает, что его сосед отреагировал бы на такое предложение, в лучшем случае просто сказав, что мужчины его не привлекают, а в худшем…
Хотя, если вспомнить, что одно из требований этого парня для будущего соседа — гетеросексуальная ориентация, то вряд ли стоило надеяться на лучший вариант. Видимо в пьяном виде все же хватило мозгов не делать глупостей.
— Привет.
Они столкнулись на кухне. Сынхён как раз наливал молоко в кофе и выглядел так, словно и не пил вчера.
— Доброе утро, ты как себя чувствуешь?
Судя по вопросу, Джиён выглядит еще хуже, чем в отражении зеркала, перед которым он проторчал полчаса, благодаря чему сейчас опаздывает на работу.
— Терпимо, — честно признается он. Голова раскалывается, а руки трясутся, обоняние отбито начисто. Вывод только один: больше не пить с Чхве Сынхёном ничего алкогольного.
— Я бросил твою рубашку в стирку, — сосед произносит так, словно это должно что-то значить. Только Джиён не знает что именно.
Свои джинсы он нашел на подоконнике, где и телефон, а вот про рубашку даже и не подумал. А ведь вчера он сидел Сынхёном в гостиной одетым.
Джиён замирает и муки мыслительного процесса отображаются на его лице.
— И лучше воздержись от завтрака, — заботливо произносит сосед. — А еще химчистка ковра…
И тут что-то смутное начинает всплывать в память Джиёна удушливой волной. Она обдает его лицо жаром, и Квон поворачивает голову влево… У столика песочного цвета лежит пушистый теперь уже не совсем белый коврик, на который его, кажется, вчера вырвало.
Не кажется, а определенно.
Джиён понимает это и по внешнему виду замызганного ковра, после чистки вручную, и по выражению лица Чхве Сынхёна, который абсолютно не рад такому исходу вчерашнего вечера.
— Я оплачу, — произносит Джиён, на автомате подсчитывая свои средства, и понимая, что оплатить ему нечем. Только если натурой, но и тут полный облом.
А еще он понимает, что не принял душ, потому что торопится. И сразу же разворачивается на пятках, и идет в свою комнату.
Только сейчас он замечает, у изголовья кровати приклеен стикер: «Тебя вырвало на себя. Не забудь помыться. P.S. Ты тяжелее, чем кажешься».
Конфуз?
Неловкость?
Джиёну хочется умереть. Он закусывает нижнюю губу и раздумывает над тем, чтобы выброситься в окно. Или на худой конец забиться в шкаф и не вылезать оттуда до ближайшего зомбиапокалипсиса, только вот ему чем-то нужно платить химчистку…
Вероятно после того, как его вырвало, он еще и отключился. А потом Сынхён утащил его в комнату и раздел, чтобы он не выпачкал всю кровать. Хотя, скорее всего, не сумев привести Джиёна в чувства, он снял с него рубашку, а потом утащил его в комнату отсыпаться.
Ха. Мечта практически сбылась.
Практически сцена из эротической фантазии.
***
День начинается на редкость отстойно. Хорошо хоть Ёнбэ одалживает нужную сумму, лениво извлекая купюры из кошелька. Хоть на кого-то можно положиться в этом мире, если на себя уже нельзя.
После рассказа о ковре и о вчерашнем вечере, Ёнбэ не может сдержать смех, он сгибается пополам и бьет себя пятерней по колену. Джиён лишь удрученно наблюдает за ним, понимая, что сейчас ему еще больше стыдно, чем утром перед Сынхёном. Он готов закрыть ладонями лицо и провалиться сквозь землю, но удачно сдерживает себя. А потом и вовсе напоминает Ёнбэ, что у них много работы и пора приниматься за неё.
Через пару часов звонит телефон.
— Извини, что отвлекаю. Можешь говорить? — это Чхве Сынхён на другом конце.
— Привет. Говори.
— Такое дело. Я работал над дизайном одного кафе, не составишь мне компанию сегодня вечером? У них открытие, а у меня на руках лишний пригласительный.
Джиён удивлен, он дотрагивается шеи кончиками пальцев и выдыхает в трубку:
— Ну, раз лишний… — что еще добавить он не знает, а Сынхён уже называет место и время встречи.
Возможно, это его шанс показать себя с хорошей стороны.
Вечеринка для двоих
Джиён вертится на стуле не потому, что ему скучно, просто так легче думать. Импровизированная карусель делает его центром мира, который в данный момент вращается вокруг него со скоростью кожаного кресла с высокой спинкой. Мелодия в голове звучит неясно и очень тихо. Джиён пытается расслушать её, но ничего не выходит, все срывается на быстрое клац-клац под пальцами Ёнбэ. Ассистент Тон зависает в переписке с капризной актрисой второго плана дорамы «Эра», над музыкой для которой они сейчас работают.
Джиён резко тормозит, и шумно выдыхает. Он идет к кофе-машине и нажимает на кнопку «экспрессо». Электрическое чудо жужжит, охотно выпрыскивая темно-коричневую жидкость в кружку.
Тон Ёнбэ — давний друг. Давний очень хороший друг, который неожиданно решил озадачиться личной жизнью и найти себе девушку. Выбор пал на Но Джухи двадцати двух лет, роль в «Эре» для неё первая, до этого лишь непримечательные рекламные ролики. Никто не знает, как они познакомились, ведь Ёнбэ практически не покидает студию производственной компании, но сейчас они состоят в ужасной романтической переписке, от которой у Джиёна все слипается.
Кофе в кружке нервно вздрагивает в руке, когда мелодя телефонного звонка заполняет комнату до краев, а затем резко прекращается. На экране на долю секунды высветилось «Чхве Сынхён» и тут же пропало.
Джиён перезванивает, натыкаясь на вежливо-прохладное:
— Извини, я ошибся номером. Хорошего дня, — и вызов снова завершен.
Сегодня утром Чхве Сынхён попросил его номер телефона, а потом поправил воротник белой рубашки, и застегнул последнюю пуговичку прямо перед его носом. Не идеально выглаженная рубашка спряталась под пиджаком из толстой ткани серого цвета с вкраплениями из черных ниток. Обычно Джиёна раздражают такие вот неидеальные мелочи и, будь он с Сынхёном близок, то уже заставил бы снять и перегладить. Будь он по настоящему близок, Джиён бы даже простил немытую посуду в раковине и смешные панды на пижамных штанах, простил бы геноцид и третью мировую войну, сними только Чхве Сынхён рубашку, чтобы стать ближе…
— Кто? — интересовало ли Ёнбэ по-настоящему, кто звонил? Скорее всего, нет. Вопрос прозвучал на автомате. Просто он из тех людей, которые всегда спрашивают, кто звонит, и тут ничего не поделать.
— Мой сосед.
— Мм, — Ёнбэ отрывается от ноутбука и задумчиво барабанит пальцами по столу. — Что хотел?
Джиён смотрит на друга:
— Ничего. Ошибся номером.
— Джухи прислала фото, глянь.
Для Ёнбэ мир теперь вращается вокруг Но Джухи. Почти все разговоры заканчиваются и начинаются с её имени. Джиён мечтает, чтобы они как можно скорее переспали, и влюбленность Ёнбэ скатилась на бытовой уровень, который в последствие либо лопнет мыльным пузырем, либо заставит внести её имя в семейный реестр Тонов. А пока любое упоминание имени девушки его раздражает.
— Мм, — теперь очередь Джиёна промычать и сделать вид, что он заинтересован. — Мой сосед красивый не гей, — зачем-то добавляет он и делает глоток горячего кофе.
— Повезло тебе.
Сарказм? Или Ёнбэ просто увлекся рассматриванием девушки на фотографии, в которой Джиён не видит ничего особенного, остается не понятно. Телефон снова звонит, на сей раз это босс, который в своей неповторимой манере говорит:
— Ким Сухён написал нам OST, будь добр вставь его в нужное место.
— Я бы вставил его в жопу Ким Сухёна…
Босс на другом конце тяжело выдыхает.
— То есть вставим в превью к следующему эпизоду, — поправляется Джиён.
***
До дома получается добраться только в десять. Сынхён встречает его в тех же самых штанах с крошечными пандами, а еще с жутким запахом перегара, который ударяет в нос Джиёну сразу же, как только он переступает порог. Вонь, как невидимая ревнивая подружка Сынхёна, со всей силой молотит Джиёна по лицу, словно знает о его тайных желаниях, которые не давали уснуть до самого утра. Он всю ночь проворочался, пока не забрался под резинку собственных трусов, только после этого смог заснуть, почувствовать, что сон наконец-то нашел нужную дорогу.
— Какой повод? — весело спрашивает Джиён, на автомате прикрывая нос.
Обычно в историях, которые пишут девочки про мальчиков, вот такого состояния хотя бы у одного, хватает, чтобы все в итоге закончилось сексом. Джиён абсолютно не против. Он улыбается собственным мыслям, что скачут в голове укуренными зайчиками и трясут толстыми попами.
— Просто я зашел в винный отдел и купил бутылочку в подарок, но на праздник не пошел…
— Ясно, — Джиёну мало что ясно, кроме того, что Сынхён явно выпил не одну бутылочку до его прихода, а на столике в гостиной стоит еще одна открытая.
— Как на счет выпить со мной?
— Я не против.
Выпить — для Джиёна это пропустить пару бокальчиков, а после он расслабленно устроится на диване с ногами и начнет вести беседы за жизнь. Для Сынхёна выпить явно состоит из нормы Джиёна помноженной на бесконечность. Сосед хорошо натренирован в этом вопросе и Квон задается невольным «а не работает ли он дегустатором?».
Чхве Сынхён вливает в себя красную жидкость в возможной надежде напиться. Он опрокидывает бокалы с вином один за другим, в то самое время, как Джиён неспешно потягивает свой, от которого и так уже голова захмелела. Голос Кан Дэсона мерещиться откуда-то сверху, и он четко говорит: «даже не думай, если не хочешь обратно в сауну к аджумам».
Жарко. Волосы липнут к шее, а на лбу выступает испарина, и Джиён смахивает её рукой, смущенно улыбаясь.
— Значит, ты работаешь дизайнером интерьеров и у тебя собственная студия?
Сынхён кивает.
— Ты, наверное, очень хорошо зарабатываешь, так зачем снимать квартиру напополам?
Джиён всегда был любопытным. Он с интересом оглядывает соседа с головы до ног, еще раз отмечая про себя, что тот до отвратительно в его вкусе и наверняка хорошо выглядит без одежды.
— Мы только выбрались из долговой ямы, — Сынхён пожимает плечами. — Несмотря на то, что я директор собственной студии, кроме приставки к моему имени при обращении это мне мало что пока дает.
— Директор Чхве, — Джиён словно пробует языком на вкус, перекатывая буквы во рту. — Мне нравится, как звучит.
«Директор Чхве, пожалуйста…». Тысяча вариантов для какого-нибудь порно фильма.
Джиён впивается пальцами в ножку бокала.
Сынхён его ни о чем не расспрашивает, только изредка задает ответные вопросы, словно из уважения. А когда последняя бутылка оказывается пуста, то Джиён уже знает о своем соседе, что он безумно сексуальный директор, что закончил Сеульский университет, что у него есть старшая сестра и в младших классах он постоянно падал на колени, а в старших прогуливал школу. Он пару лет проработал помощником какого-то знаменитого дизайнера, а потом плюнул и открыл свое дело. Ему нравится рэп, что не исключает любовь к классической музыке, а так же андеграундному року. Любит читать, практически не умеет готовить и хотел бы жить с мамой.
Еще Джиён знает, что он хочет снять с Сынхёна одежду, и что когда на щеках директора Чхве появляются ямочки, то у звукорежиссера Квона по всему телу начинает бегать стадо мурашек, которое, в конечном итоге, весело скатывается по позвоночнику прямиком вниз, радостно выкрикивая «яху!».
Сынхён зачем-то наклоняется к Джиёну. И тот замирает.
Остается лишь судорожно втянуть больше воздуха в легкие и вытаращиться на соседа, а еще надеяться на то, что сердце не выпрыгнет из груди через открытый рот. Поэтому рот лучше всего закрыть.
Джиён сглатывает.
Он плохо понимает к чему этот момент необоснованной близости, и хорошо понимает, к чему он может привести, если его сосед сейчас не скажет или сделает что-нибудь логичное и не такое пугающее, как в собственных мыслях. Тошнота со вкусом вареных яиц подкатывает к горлу.
Секунда превращается в бесконечность. Джиёна обдает жаром, он втягивает носом сладковатый аромат парфюма Сынхёна и заходится в кашле, когда время снова набирает ход.
Сосед касается кончиками пальцев воротника рубашки Джиёна и поправляет.
Джиён не уверен стоит ли ему вздохнуть с облегчением или разочарованно выдохнуть. Зато выдыхает Сынхён. Он встает с дивана и пятерней ерошит темные волосы:
— Проклятье, когда меня перестал брать алкоголь…
Джиён криво улыбается и сообщает, что алкоголь за то взял его и, судя по всему, штурмом, потому что он сейчас собирается отрубиться.
***
Утро застает Джиёна врасплох ненавистной трелью будильника, прежде чем отключить его, приходится найти телефон и, щурясь, навести фокус на значок «выключить», а потом попасть еще по нему пальцем. В итоге, Джиён в одних трусах оказывается у окна, на подоконнике которого одиноко лежат джинсы, а в заднем кармане — ненавистный сотовый.
Из вчерашнего вечера он помнит лишь начало и то, как Сынхён вроде бы схватил его за плечи, и потянул на себя. А дальше темнота, за которой может быть все, что угодно.
Хуже всего то, что «все что угодно» мог выкинуть и он сам. Например, полезть с поцелуями и бесхитростными предложениями на подобии заняться сексом прямо на диване. Он бы действительно мог так поступить, потому что Чхве Сынхён вызывал в нём то самое, что отвечало за инстинкт размножения и не важно, что на самом деле физически это не возможно в отношении двух людей одного пола. Это совершенно не мешало Джиёну хотеть Сынхёна с той самой секунды, как он увидел его.
В трезвом состоянии он, безусловно, понимает, что его сосед отреагировал бы на такое предложение, в лучшем случае просто сказав, что мужчины его не привлекают, а в худшем…
Хотя, если вспомнить, что одно из требований этого парня для будущего соседа — гетеросексуальная ориентация, то вряд ли стоило надеяться на лучший вариант. Видимо в пьяном виде все же хватило мозгов не делать глупостей.
— Привет.
Они столкнулись на кухне. Сынхён как раз наливал молоко в кофе и выглядел так, словно и не пил вчера.
— Доброе утро, ты как себя чувствуешь?
Судя по вопросу, Джиён выглядит еще хуже, чем в отражении зеркала, перед которым он проторчал полчаса, благодаря чему сейчас опаздывает на работу.
— Терпимо, — честно признается он. Голова раскалывается, а руки трясутся, обоняние отбито начисто. Вывод только один: больше не пить с Чхве Сынхёном ничего алкогольного.
— Я бросил твою рубашку в стирку, — сосед произносит так, словно это должно что-то значить. Только Джиён не знает что именно.
Свои джинсы он нашел на подоконнике, где и телефон, а вот про рубашку даже и не подумал. А ведь вчера он сидел Сынхёном в гостиной одетым.
Джиён замирает и муки мыслительного процесса отображаются на его лице.
— И лучше воздержись от завтрака, — заботливо произносит сосед. — А еще химчистка ковра…
И тут что-то смутное начинает всплывать в память Джиёна удушливой волной. Она обдает его лицо жаром, и Квон поворачивает голову влево… У столика песочного цвета лежит пушистый теперь уже не совсем белый коврик, на который его, кажется, вчера вырвало.
Не кажется, а определенно.
Джиён понимает это и по внешнему виду замызганного ковра, после чистки вручную, и по выражению лица Чхве Сынхёна, который абсолютно не рад такому исходу вчерашнего вечера.
— Я оплачу, — произносит Джиён, на автомате подсчитывая свои средства, и понимая, что оплатить ему нечем. Только если натурой, но и тут полный облом.
А еще он понимает, что не принял душ, потому что торопится. И сразу же разворачивается на пятках, и идет в свою комнату.
Только сейчас он замечает, у изголовья кровати приклеен стикер: «Тебя вырвало на себя. Не забудь помыться. P.S. Ты тяжелее, чем кажешься».
Конфуз?
Неловкость?
Джиёну хочется умереть. Он закусывает нижнюю губу и раздумывает над тем, чтобы выброситься в окно. Или на худой конец забиться в шкаф и не вылезать оттуда до ближайшего зомбиапокалипсиса, только вот ему чем-то нужно платить химчистку…
Вероятно после того, как его вырвало, он еще и отключился. А потом Сынхён утащил его в комнату и раздел, чтобы он не выпачкал всю кровать. Хотя, скорее всего, не сумев привести Джиёна в чувства, он снял с него рубашку, а потом утащил его в комнату отсыпаться.
Ха. Мечта практически сбылась.
Практически сцена из эротической фантазии.
***
День начинается на редкость отстойно. Хорошо хоть Ёнбэ одалживает нужную сумму, лениво извлекая купюры из кошелька. Хоть на кого-то можно положиться в этом мире, если на себя уже нельзя.
После рассказа о ковре и о вчерашнем вечере, Ёнбэ не может сдержать смех, он сгибается пополам и бьет себя пятерней по колену. Джиён лишь удрученно наблюдает за ним, понимая, что сейчас ему еще больше стыдно, чем утром перед Сынхёном. Он готов закрыть ладонями лицо и провалиться сквозь землю, но удачно сдерживает себя. А потом и вовсе напоминает Ёнбэ, что у них много работы и пора приниматься за неё.
Через пару часов звонит телефон.
— Извини, что отвлекаю. Можешь говорить? — это Чхве Сынхён на другом конце.
— Привет. Говори.
— Такое дело. Я работал над дизайном одного кафе, не составишь мне компанию сегодня вечером? У них открытие, а у меня на руках лишний пригласительный.
Джиён удивлен, он дотрагивается шеи кончиками пальцев и выдыхает в трубку:
— Ну, раз лишний… — что еще добавить он не знает, а Сынхён уже называет место и время встречи.
Возможно, это его шанс показать себя с хорошей стороны.
@темы: я тайный сантехник, про фикло