Горечь сожалений
У Джиёна в голове тысяча и один вариант пригодный для мести. Он действительно собирается превратить жизнь Чхве Сынхёна в самый настоящий кошмар. Он даже готов пожертвовать гордостью, например, встретить соседа после работы в тех самых трусах с тигром. Правда, примеряя ситуацию к настоящему Сынехёну, Джиён знает, что тот вытаращится на него своими темными глазами, изумленно изогнув брови, а потом захохочет, как ненормальный, или что хуже — как тогда прижмет его к твердой поверхности, подразнит и отпустит с миром.
Джиён недовольно сопит.
Этот вариант совсем не то, что его устроило бы.
Даже в его собственном воображении все заканчивается унижением для него и веселым вечером для соседа. Собственные фантазии предают, а ощущение воспоминания губ Сынхёна на ключицах и обнаженной коже, приводит в замешательство. Квон подскакивает с места, как ужаленный, трясет головой и обхватывает себя руками, потирая плечи.
Ладно, возможно, про себя он все понимает, но вот про Сыехёна — ничего.
Кто он такой? Что ему нужно? И почему все время лезет в его мысли, даже когда Джиён его гонит.
Хорошо. Он и правда красивый. Но это не повод растекаться лужей. Красивых людей много. Красивых геев тоже хватает. Джиён и сам ничего. Да, и работа у него хорошая и вообще масса достоинств. Только вот Сынхёну, похоже, все равно.
Он продолжает забираться в его мысли непрошеным гостем.
После разговора с Ёнбэ, у Джиёна вроде бы на время просыпается совесть. Она ли? Ему неловко. Ситуация не из легких. Он живет с парнем, с которым встречался другой парень, с которым другим он спал, и с которым хотел встречаться по-настоящему.
Все очень запутанно.
А теперь Джиён хочет парня-соседа.
Все и, правда, не так уж просто.
В голове полный бардак. Кроме одного — пульсирующего желания. Да. Он засранец. И Джиён про себя это понимает. Но ничего поделать не может. Как там говорят? Сердцу не прикажешь?
Сердцу Джиёна и другим частям тела действительно насрать на всю это историю…
Единственное, стоящее, что приходит в голову Джиёна, как отличный способ мести, это подцепить какого-нибудь парня в клубе и привести домой. И пусть Чхве наслаждается стонами за стенкой всю ночь.
Но мысли о чужих незнакомых губах и руках не такие уж приятные. Идти и сознательно искать того, кто просто поимеет тебя, ради искусственных стонов и криков, чтобы твой сосед-мудак понял, как был не прав? Джиёну становится дико не по себе. Он тут же отметает этот вариант.
День катится прямиком ко всем чертям и даже Ёнбэ с тремя кружками кофе его не спасти.
Уже после обеда Сынхён звонит с совершенно неожиданным вопросом. У Джиёна отвисает челюсть, и он на автомате мямлит адрес производственной компании. Масштабы бардака в голове увеличиваются, и теперь разобраться с ним не представляется возможным окончательно.
Джиён только зовет Ёнбэ, спрашивая, как он выглядит. А затем после неубедительного «отлично» еще долго вертится перед зеркалом, поправляя воротник рубашки и пытаясь по новой уложить волосы. На работу, на фильмы, ему плевать, в мыслях только то, что Чхве Сынхён самолично пригласил его поужинать. А еще сказал, что заедет.
Такси останавливается перед зданием YG в полдевятого. Джиён садиться в машину и смотрит на чересчур вылизанного Сынхёна, который чудо, как хорош от дорогих ботинок до уложенной волосок к волоску прическе, немигающим взглядом.
На языке предательски вертится «ты такой красивый, что у меня пар из ушей сейчас пойдет», но Квон держит себя в руках. Он практически безэмоционально интересуется, чем обязан и что на Сынхёна нашло.
Тот лишь пожимает плечами и улыбается.
Место куда его ведут, не ресторан, а дорогая кофейня, на открытии которой они уже были.
Видя знакомую золотистую вывеску и часть интерьера сквозь огромное окно, еще с улицы, Джиёну становится не по себе.
Реальность обнимает за плечи и, такой красивый и загадочный, Чхве Сынхён превращается в самого обычного мудака из-за которого портится настроение.
Когда Сынхён дергает за ручку двери, пропуская Джиёна внутрь, то слегка касается его плеча, словно подталкивая.
Джиёну хочется ему врезать.
— Добро пожаловать, вы заказывали столик? — красивая девушка встречает их обворожительной улыбкой, и рука Сынхёна ощутимо сдавливает плечо Квона.
— Да. На имя Чхве Сынхёна.
А затем их ведут к столику в центре. В самом проклятом — мать его — центре. На обозрение у всех.
— Таблички только не хватает, — сквозь зубы рычит Квон, пытаясь при этом улыбаться. — Эй, Сынри, посмотри я определенно трахаю этого парня и мне уже не так больно, после того, как ты мне изменял.
Сынхён замирает, превращаясь в неподвижную статую, а затем на его губах появляется улыбка.
— Поймет все и без таблички.
Чхве касается руки Джиёна.
Слишком много прикосновений для последних двух минут. Хуже всего то, что Джиён ничего не может сделать с электрическими разрядами внутри себя. Его трясет, как от удара током. Он буквально отдергивает руку и смотрит куда-то в сторону, пока не замечает Сынри у стойки, тот смотрит прямо на них, а затем отворачивается.
У Сынхёна лицо каменное — ни одной эмоции, только взгляд…
— Думаю, он и так понимает, что у тебя все хорошо. Ты же, мать твою, директор собственной дизайнерской студии. И ты трахаешь парня, которого трахал он, пока его не трахал ты.
Злость Джиёна вырывается наружу. Он обхватывает себя руками, и тыкает на случайные изображения в меню, когда официантка подходит к ним принять заказ.
— Да, у меня все хорошо, — холодно откликается Сынхён, комкая в руках салфетку. — Я тот парень, за спиной которого ты трахался с Сынри. Ты спал с ним, зная, что он встречается с другим.
— Да, — выдыхает Джиён, в упор смотря на Чхве. — А теперь мы притворяемся, что ты спишь со мной и мы счастливы. Ты сам-то как? Не противно от себя?
Официантка приносит два стакана с водой и Сынхён просит отменить его заказ и принести бутылку вина.
— Ты извини, но счастливого вечера сегодня не получится, я пойду… — Джиён встает из-за стола.
Его никто не останавливает и ничего не говорит.
Только у самых дверей Сынхён хватает его за руку и разворачивает на себя, а затем утаскивает в самый дальний угол к туалетам, где на них никто не смотрит.
— Чего ты злишься? — спрашивает он. — Разве сам не собирался отомстить?
— Я, правда, знал о тебе, знал просто, что ты есть, без кто ты и какой ты. Понимаешь? Ты для меня был как какая-нибудь колибри, о существовании которой я знаю, но мне глубоко безразлично, что она где-то машет своими крылышками. Я знаю, что поступал плохо. А еще я знаю, что мне нравился Сынри и еще то, что он отверг меня, когда я предложил ему встречаться не только затем, чтобы трахаться и пить. А еще знаю то, что ты понравился мне с первой секунды, а потом выяснилось, что ты и есть та колибри… В жизни бывает много разного говна, но я подумал, что раз уж мы взрослые и разумные люди, то сможем с ним разобраться. Но я не хочу быть завязан на какой-то идиотской мести, которая никому не делает хорошо. Потому что, Чхве Сынхён, просто посмотри на свое отражение, ты сейчас глубоко несчастный мудак.
Пальцы Сынхёна медленно разжимаются на запястье Джиёна.
Тот трясет рукой, словно пытаясь стереть память о прикосновениях Чхве, и идет к выходу.
На улице тепло и душно. Джиён делает пару глотков все еще раскаленного ото дня воздуха и ему кажется, что его вот-вот стошнит. Он опирается руками о собственные колени, согнувшись, и тяжело дышит, пытаясь справиться с приступом. Мимо проезжает такси, но Джиён собирается пройти этот чертов город пешком до дома, чтобы остудиться.
Он многое наговорил.
Но он не мог держать это в себе. Просто не мог.
Да, он не невинный младенец. И ему не следовало лезть руками под футболку Сынри, когда тот сказал, что у него ест парень, а Джиён ему пьяно шепнул в ухо, что ему все равно, что Сынри такой замечательный и не страшно быть побитым ради такого.
А теперь вот он идет по улице, заснув руки в карманы, и сохнет уже по другому замечательному парню, которому осознано, сделал больно.
А еще ему не дает покоя взгляд Сынхёна…
Джиёну хочется отмотать время назад и, там на диване, пьяным шепотом отправить Сынри домой, к своему парню, а не лезть к нему руками под футболку, не стягивать с него джинсы и не позволять все то, что между ними случилось потом.
Джиён потирает глаза. На другой стороне улицы ему мерещиться Чхве Сынхён.
И Джиён лишь ускоряет шаг, пока в его поле зрения не попадает уличная палатка в которой продают соджу.
Самое оно, что нужно для этого поганого вечера.