Если бы я был Бог, я бы всё время ржал. (с)
-3-
Если бы Ёнбэ не знал, что Чхве Донук законченный параноик, псих и маньяк, то уж точно, никогда бы не сказал такого по его внешнему виду. Дорогой серый костюм, свежевыглаженная рубашка, хорошая стрижка и красивая улыбка на губах вожака стаи, выражение лица — спокойное, безмятежное. В ногах Донука сидел Сынри, подставляя макушку под ладонь альфы, который неторопливо поглаживал его. Для Ёнбэ отвратительнее картины на свете не было, в голове он сотню раз успел прокрутить то, как охотно вырывает сердце из груди Донука, сжимает и раздавливает. В реальности оставалось лишь сидеть на месте, пить свежезаваренный чай и пытаться держать эмоции под контролем.
— Ты все еще считаешь его своим альфой? — Донук резко поменял тему.
Сегодня он вызвал Ёнбэ к себе, с упором на то, что если тот опоздает хоть на пять минут, то отдуваться будет Сынри. При виде хёна, пришедшего за одну минуту до истечения срока, Сынри просветлел, и если бы у него был хвост, то непременно завилял бы, как услужливый пес. Донук усадил Ёнбэ в кресло и предложил чаю, а потом стал расспрашивать о всякой ерунде; разговоры о погоде, природе, которые не несли смысловой нагрузки, впрочем, все как обычно.
Донук не доверял ему, но от себя не отпускал. Ёнбэ приходил к нему пару раз в неделю, вел бессмысленные беседы и уходил домой. Донук не просвещал его в важные дела стаи, Ёнбэ ничего не решал на совете, только получал угрозы относительно Сынри и предложения разделить постель. Последнее происходило не так часто, но все же случалось.
Донук считал, что Ёнбэ все еще верен Джиёну, вернее, знал это, но не мог совладать со своими слабостями. Не мог лишиться его, потому что верил, что однажды он сломается, а потом можно будет и убить… На счет последнего у Ёнбэ иллюзий не имелось.
— Ты мой альфа, — ровным тоном ответил он. Никакой лжи. Енбэ — часть стаи, которую возглавляет Донук, и тут не поспоришь. Просто сраный факт.
— Врешь.
Донук потянул за волосы Сынри, который инстинктивно двинулся вверх вслед за рукой альфы. Ёнбэ предпочел отмолчаться, не хотел, чтобы по его вине младшей лишился клока волос, а так вполне могло случиться.
— Не можешь простить? — Донук отставил кружку с чаем на небольшой столик.
Рано или поздно все пустые разговоры сводились к этому, к вопросу о прощении. И в такие моменты Ёнбэ повторял про себя только одно «когда придет время жатвы, я вырву ему сердце», хотя понимал, что право на это по-настоящему имеет лишь Джиён.
Взгляд Ёнбэ скользнул в сторону, подальше от мило улыбающегося лица альфы.
— Я, правда, поступил не совсем честно… Но он заслужил...
— Ты позвал меня поговорить об этом? — внутри Ёнбэ кипел, но голос прозвучал ровно.
Он старался не встречаться взглядом с Донуком, чтобы не видеть, как тот улыбается, как считает себя правым и ни капли не раскаивается в содеянном.
— Я соскучился.
Сынри в ногах альфы, снова приподнялся вверх, вслед за чужой рукой. Губы младшего приоткрылись, но стона боли так и не последовало. Маленький подвиг.
— Может, отпустишь Сынри? — предложил Ёнбэ. Джиён оставил ему младшего, чтобы он позаботился о нем, а что в итоге? Плохая из Ёнбэ нянька.
— Зачем? — на этот раз Сынри взвизгнул от боли не хуже какой-либо девчонки. — По-моему ты слишком привязался к нему…
Стая — это социальная община, которой присуща четкая иерархия. Стая не любит чужаков, и не любит тех, кто идет против неё. В случае с чужаками, иногда по ряду причин возможны исключения, разумеется, нельзя стать полноправным членом, но можно примкнуть и получить покровительство одного из членов находящихся в верхушке иерархии. Примыкая к стае, получаешь защиту и семью, для которой ты хоть и дальний, но все же родственник.
Сынри получил покровительство от бывшего альфы четыре с половиной года назад. Когда Ёнбэ увидел мальчишку, на пару лет младше себя, впервые, он ему не понравился. Слишком разговорчивый и много о себе думает. На самом деле это Квон Джиён привел его, он уговорил альфу разрешить Сынри примкнуть к стае, потому что тот будет полезен из-за способностей. И Сынри разрешили.
Джиён всегда ходил в любимчиках у альфы, ему прощалось и дозволялось слишком многое. И кой-кому это очень не нравилось. А, когда альфа умер и Джиён стал претендентом номер один на место вожака стаи… Думать об этом Ёнбэ не хотел. Два года назад альфой стал Донук. Если бы схватка была честной, Ёнбэ бы не стал сожалеть, но то, что сделал Донук…
— Не хочу тебе напоминать, — сказал Ёнбэ, — но Сынри нам полезнее живым.
Альфа неохотно отпустил младшего и тот благополучно отполз на четвереньках в сторону.
— Ладно, буду хорошим. Когда ты забудешь о том, что случилось? — приторно-сладкий голосок, от которого просто тошнило.
— Ты вырвал глотку моему другу, а потом сердце. Такое не забывается… — Ёнбэ поднялся. Он знал, что сейчас Донук не станет останавливать его. — Кроме всего прочего, он был и твоим другом, — последнее хуже всего.
***
В машине царила тишина, Сынри пялился в окно, а Ёнбэ на дорогу, хотя в таком состоянии не следовало садиться за руль. Хороший психолог сказал бы Ёнбэ, что ему необходимо выговорится, но он понятия не имел, кому может рассказать о том, что происходит в его жизни.
С чего бы он мог начать? С того, что был молод и глуп? Считал, что быть оборотнем это круто? Это действительно было круто и напоминало приключения лет до двадцати двух, пока старый альфа был жив и все не пошло по пизде. А ведь все пошло по ней.
В какой момент? Даже не в тот, когда альфа умер. Немного раньше, когда стало понятно, что следующим вожаком станет Джиён, появились тут же недовольные и кандидатуры, среди которых был и Донук.
Добрый хён Донук, который был тем самым, кто обучал неразумных юнцов, знакомил с жизнью стаи и заслуживал звание папочки года. Тот же самый хён Донук, который без сожалений ради власти, использовал самую большую слабость Джиёна — его друга.
Конечно, становится вожаком в двадцать три — немного борзо, но это же Квон Джиён, он не мог не бросить вызов. К тому же Ёнбэ тогда казалось, что wilde & young — ахуительно замечательная игра. Сейчас Ёнбэ знал, что все, что они видели до этого — сущая ерунда, детский сад. Никаких серьезных дел, ну, пару раз, они столкнулись с охотниками, а еще Джиён чудом урегулировал один вопрос, вовремя сообразив, что делать. Драки — да, тут себя хорошо показали. Альфа считал их весьма перспективными, но в глаза сильно не хвалил. А потом его смерть, и завещание, в котором говорилось, что Джиён, Ёнбэ и Дэсон, могут бросить вызов. Ёнбэ с Дэсоном оказались сразу же, зная, что настоящий лидер среди них только один.
Донук бросил вызов по праву, за него вручалось более тридцати процентов стаи. Были и другие претенденты, но не суть. Они все погибли в схватках или были выгнаны с позором. В конечном итоге, остались лишь двое. Что случилось потом? Лежа на кушетке у психолога, Ёнбэ бы понадобилось время, чтобы рассказать об этом. Он бы непременно облизнул пересохшие губы и попытался успокоить бешеное сердце.
Потом случилось не самое приятное.
Наверное, у этой истории было и другое начало. Чхве Сынхён. Оборотень, который в обычной жизни был тихим неуклюжим, но жутко очаровательным парнем. Он стал им другом. Стал другом и Донуку, пока тот не решил, что Сынхёна можно использовать.
Перед официальной схваткой…
Ёнбэ было трудно об этом вспоминать. В голове, как на кинопленке, мелькали картинки, на которых у Джиёна разбито лицо. Он падает на колени, долго, трагично, как все в том же пресловутом фильме без счастливого конца. Взгляд сосредоточенный, ресницы подрагивают, губы изгибаются в злой усмешке, и Ёнбэ который стоит среди притихшей толпы, наблюдавшей за дракой, затихает с ними, он знает, что Джиён собирается сделать.
Джиён признает себя проигравшим.
Все должно было быть хорошо, но этого «хорошо» не произошло.
Ёнбэ своими глазами видел, как Сынхён схватил Донука за горло, яростно рыча. Ёнбэ слышал его: «забирайте Джиёна и валите отсюда». Это произошло той же ночью, после того, как Донук приказал убить Квона. Сынхён хотел защитить друга, который был важнее всего, важнее собственной жизни. Он был обязан сделать это после того, как Джиён обменял место вожака стаи на его жизнь. Донук опешил. Он не ожидал, наверное, думал, что все будет просто. Что он привезет Сынхёна, а потом деликатно сообщит Джиёну, что передумал на счет его изгнания и собирается убить. Только вот Чхве Сынхён выпустил когти. Он не успел перекинуться полностью…
А потом? Потом Джиён уехал в Японию, Дэсон переметнулся на сторону охотников, потому что стая собиралась избавиться от него при удобном случае, а Ёнбэ с Сынри остались.
Сынри включил радио. Тишина давила ему на уши, к тому же раздражало, как Ёнбэ-хён сопел не произнося ни слова. Не нужно пользоваться способностью, чтобы понять, о чем он думал…
— Хён, сделаешь мне горячую ванну?
Ответа не последовало, и Сынри широко улыбнулся:
— Кстати, я не в порядке, спасибо, что просил. Этот гандон… Думаю, я скоро буду лысым...
***
— Прилетел?
Джиён угукнул в трубку, рассматривая узкие бедра Кико, вызывающе покачивающиеся в тесной короткой юбке, когда та шла впереди, зажимая под мышкой дизайнерский клатч.
— Да, встретимся в отеле.
Кико остановилась, и повернулась к Джиёну лицом. Она не собиралась спрашивать рад ли он возвращению в Корею. Для альфы Токио все и так было понятно, её правая рука скучал по родине, скучал по небу, по облакам, по еде и тем, кого здесь оставил…
Кико протянула Джиёну руку:
— Хочешь, примем душ вместе?
— С удовольствием, но для начала нанесем визит вежливости.
— Скажите Чхве Донуку, что мы встретимся с ним завтра, — Кико любила делать только то, что хотела сама. А сейчас она хотела Квон Джиёна.
Человек из охраны кивнул.
Джиён хмыкнул и притяунл девушку к себе.
Если бы Ёнбэ не знал, что Чхве Донук законченный параноик, псих и маньяк, то уж точно, никогда бы не сказал такого по его внешнему виду. Дорогой серый костюм, свежевыглаженная рубашка, хорошая стрижка и красивая улыбка на губах вожака стаи, выражение лица — спокойное, безмятежное. В ногах Донука сидел Сынри, подставляя макушку под ладонь альфы, который неторопливо поглаживал его. Для Ёнбэ отвратительнее картины на свете не было, в голове он сотню раз успел прокрутить то, как охотно вырывает сердце из груди Донука, сжимает и раздавливает. В реальности оставалось лишь сидеть на месте, пить свежезаваренный чай и пытаться держать эмоции под контролем.
— Ты все еще считаешь его своим альфой? — Донук резко поменял тему.
Сегодня он вызвал Ёнбэ к себе, с упором на то, что если тот опоздает хоть на пять минут, то отдуваться будет Сынри. При виде хёна, пришедшего за одну минуту до истечения срока, Сынри просветлел, и если бы у него был хвост, то непременно завилял бы, как услужливый пес. Донук усадил Ёнбэ в кресло и предложил чаю, а потом стал расспрашивать о всякой ерунде; разговоры о погоде, природе, которые не несли смысловой нагрузки, впрочем, все как обычно.
Донук не доверял ему, но от себя не отпускал. Ёнбэ приходил к нему пару раз в неделю, вел бессмысленные беседы и уходил домой. Донук не просвещал его в важные дела стаи, Ёнбэ ничего не решал на совете, только получал угрозы относительно Сынри и предложения разделить постель. Последнее происходило не так часто, но все же случалось.
Донук считал, что Ёнбэ все еще верен Джиёну, вернее, знал это, но не мог совладать со своими слабостями. Не мог лишиться его, потому что верил, что однажды он сломается, а потом можно будет и убить… На счет последнего у Ёнбэ иллюзий не имелось.
— Ты мой альфа, — ровным тоном ответил он. Никакой лжи. Енбэ — часть стаи, которую возглавляет Донук, и тут не поспоришь. Просто сраный факт.
— Врешь.
Донук потянул за волосы Сынри, который инстинктивно двинулся вверх вслед за рукой альфы. Ёнбэ предпочел отмолчаться, не хотел, чтобы по его вине младшей лишился клока волос, а так вполне могло случиться.
— Не можешь простить? — Донук отставил кружку с чаем на небольшой столик.
Рано или поздно все пустые разговоры сводились к этому, к вопросу о прощении. И в такие моменты Ёнбэ повторял про себя только одно «когда придет время жатвы, я вырву ему сердце», хотя понимал, что право на это по-настоящему имеет лишь Джиён.
Взгляд Ёнбэ скользнул в сторону, подальше от мило улыбающегося лица альфы.
— Я, правда, поступил не совсем честно… Но он заслужил...
— Ты позвал меня поговорить об этом? — внутри Ёнбэ кипел, но голос прозвучал ровно.
Он старался не встречаться взглядом с Донуком, чтобы не видеть, как тот улыбается, как считает себя правым и ни капли не раскаивается в содеянном.
— Я соскучился.
Сынри в ногах альфы, снова приподнялся вверх, вслед за чужой рукой. Губы младшего приоткрылись, но стона боли так и не последовало. Маленький подвиг.
— Может, отпустишь Сынри? — предложил Ёнбэ. Джиён оставил ему младшего, чтобы он позаботился о нем, а что в итоге? Плохая из Ёнбэ нянька.
— Зачем? — на этот раз Сынри взвизгнул от боли не хуже какой-либо девчонки. — По-моему ты слишком привязался к нему…
Стая — это социальная община, которой присуща четкая иерархия. Стая не любит чужаков, и не любит тех, кто идет против неё. В случае с чужаками, иногда по ряду причин возможны исключения, разумеется, нельзя стать полноправным членом, но можно примкнуть и получить покровительство одного из членов находящихся в верхушке иерархии. Примыкая к стае, получаешь защиту и семью, для которой ты хоть и дальний, но все же родственник.
Сынри получил покровительство от бывшего альфы четыре с половиной года назад. Когда Ёнбэ увидел мальчишку, на пару лет младше себя, впервые, он ему не понравился. Слишком разговорчивый и много о себе думает. На самом деле это Квон Джиён привел его, он уговорил альфу разрешить Сынри примкнуть к стае, потому что тот будет полезен из-за способностей. И Сынри разрешили.
Джиён всегда ходил в любимчиках у альфы, ему прощалось и дозволялось слишком многое. И кой-кому это очень не нравилось. А, когда альфа умер и Джиён стал претендентом номер один на место вожака стаи… Думать об этом Ёнбэ не хотел. Два года назад альфой стал Донук. Если бы схватка была честной, Ёнбэ бы не стал сожалеть, но то, что сделал Донук…
— Не хочу тебе напоминать, — сказал Ёнбэ, — но Сынри нам полезнее живым.
Альфа неохотно отпустил младшего и тот благополучно отполз на четвереньках в сторону.
— Ладно, буду хорошим. Когда ты забудешь о том, что случилось? — приторно-сладкий голосок, от которого просто тошнило.
— Ты вырвал глотку моему другу, а потом сердце. Такое не забывается… — Ёнбэ поднялся. Он знал, что сейчас Донук не станет останавливать его. — Кроме всего прочего, он был и твоим другом, — последнее хуже всего.
***
В машине царила тишина, Сынри пялился в окно, а Ёнбэ на дорогу, хотя в таком состоянии не следовало садиться за руль. Хороший психолог сказал бы Ёнбэ, что ему необходимо выговорится, но он понятия не имел, кому может рассказать о том, что происходит в его жизни.
С чего бы он мог начать? С того, что был молод и глуп? Считал, что быть оборотнем это круто? Это действительно было круто и напоминало приключения лет до двадцати двух, пока старый альфа был жив и все не пошло по пизде. А ведь все пошло по ней.
В какой момент? Даже не в тот, когда альфа умер. Немного раньше, когда стало понятно, что следующим вожаком станет Джиён, появились тут же недовольные и кандидатуры, среди которых был и Донук.
Добрый хён Донук, который был тем самым, кто обучал неразумных юнцов, знакомил с жизнью стаи и заслуживал звание папочки года. Тот же самый хён Донук, который без сожалений ради власти, использовал самую большую слабость Джиёна — его друга.
Конечно, становится вожаком в двадцать три — немного борзо, но это же Квон Джиён, он не мог не бросить вызов. К тому же Ёнбэ тогда казалось, что wilde & young — ахуительно замечательная игра. Сейчас Ёнбэ знал, что все, что они видели до этого — сущая ерунда, детский сад. Никаких серьезных дел, ну, пару раз, они столкнулись с охотниками, а еще Джиён чудом урегулировал один вопрос, вовремя сообразив, что делать. Драки — да, тут себя хорошо показали. Альфа считал их весьма перспективными, но в глаза сильно не хвалил. А потом его смерть, и завещание, в котором говорилось, что Джиён, Ёнбэ и Дэсон, могут бросить вызов. Ёнбэ с Дэсоном оказались сразу же, зная, что настоящий лидер среди них только один.
Донук бросил вызов по праву, за него вручалось более тридцати процентов стаи. Были и другие претенденты, но не суть. Они все погибли в схватках или были выгнаны с позором. В конечном итоге, остались лишь двое. Что случилось потом? Лежа на кушетке у психолога, Ёнбэ бы понадобилось время, чтобы рассказать об этом. Он бы непременно облизнул пересохшие губы и попытался успокоить бешеное сердце.
Потом случилось не самое приятное.
Наверное, у этой истории было и другое начало. Чхве Сынхён. Оборотень, который в обычной жизни был тихим неуклюжим, но жутко очаровательным парнем. Он стал им другом. Стал другом и Донуку, пока тот не решил, что Сынхёна можно использовать.
Перед официальной схваткой…
Ёнбэ было трудно об этом вспоминать. В голове, как на кинопленке, мелькали картинки, на которых у Джиёна разбито лицо. Он падает на колени, долго, трагично, как все в том же пресловутом фильме без счастливого конца. Взгляд сосредоточенный, ресницы подрагивают, губы изгибаются в злой усмешке, и Ёнбэ который стоит среди притихшей толпы, наблюдавшей за дракой, затихает с ними, он знает, что Джиён собирается сделать.
Джиён признает себя проигравшим.
Все должно было быть хорошо, но этого «хорошо» не произошло.
Ёнбэ своими глазами видел, как Сынхён схватил Донука за горло, яростно рыча. Ёнбэ слышал его: «забирайте Джиёна и валите отсюда». Это произошло той же ночью, после того, как Донук приказал убить Квона. Сынхён хотел защитить друга, который был важнее всего, важнее собственной жизни. Он был обязан сделать это после того, как Джиён обменял место вожака стаи на его жизнь. Донук опешил. Он не ожидал, наверное, думал, что все будет просто. Что он привезет Сынхёна, а потом деликатно сообщит Джиёну, что передумал на счет его изгнания и собирается убить. Только вот Чхве Сынхён выпустил когти. Он не успел перекинуться полностью…
А потом? Потом Джиён уехал в Японию, Дэсон переметнулся на сторону охотников, потому что стая собиралась избавиться от него при удобном случае, а Ёнбэ с Сынри остались.
Сынри включил радио. Тишина давила ему на уши, к тому же раздражало, как Ёнбэ-хён сопел не произнося ни слова. Не нужно пользоваться способностью, чтобы понять, о чем он думал…
— Хён, сделаешь мне горячую ванну?
Ответа не последовало, и Сынри широко улыбнулся:
— Кстати, я не в порядке, спасибо, что просил. Этот гандон… Думаю, я скоро буду лысым...
***
— Прилетел?
Джиён угукнул в трубку, рассматривая узкие бедра Кико, вызывающе покачивающиеся в тесной короткой юбке, когда та шла впереди, зажимая под мышкой дизайнерский клатч.
— Да, встретимся в отеле.
Кико остановилась, и повернулась к Джиёну лицом. Она не собиралась спрашивать рад ли он возвращению в Корею. Для альфы Токио все и так было понятно, её правая рука скучал по родине, скучал по небу, по облакам, по еде и тем, кого здесь оставил…
Кико протянула Джиёну руку:
— Хочешь, примем душ вместе?
— С удовольствием, но для начала нанесем визит вежливости.
— Скажите Чхве Донуку, что мы встретимся с ним завтра, — Кико любила делать только то, что хотела сама. А сейчас она хотела Квон Джиёна.
Человек из охраны кивнул.
Джиён хмыкнул и притяунл девушку к себе.
@темы: намылить шею, я тайный сантехник, про фикло